Category: знаменитости
Category was added automatically. Read all entries about "знаменитости".
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
(no subject)
Чтобы сдать в консульство ходатайство о визе, надо заранее позвонить туда по телефону и записаться.
Для записи выделяют всего два часа по утрам. Дозвониться получается не в каждый день.
Если вдруг получится, то называют день и час, когда надо придти с документами.
В оживлённое летнее время дату дают где-нибудь через месяц после того, как позвонил, а то и позже.
Выждал этот месяц, пошёл в консульство.
Там огромная (ну, не огромная, но большая – человек сорок) живая очередь.
Это, как не сразу выясняется, те, кто просто так взяли и пришли, а тех, кто записался по телефону заранее, из очереди всё время внутрь консульства зазывают.
Откликнулся на вызов, а там по спискам проверяют – записан или просто так пришёл.
Тут, конечно, начинается самое интересное.
В списках никакого меня нет.
Напрасными оказались многочисленные попытки дозвониться и долгое ожидание назначенного дня.
Куда бежать, на кого жаловаться - не вполне понятно.
Конец истории, правда, хороший.
Гуманность была проявлена, и к сдаче документов всё равно допустили.
Для записи выделяют всего два часа по утрам. Дозвониться получается не в каждый день.
Если вдруг получится, то называют день и час, когда надо придти с документами.
В оживлённое летнее время дату дают где-нибудь через месяц после того, как позвонил, а то и позже.
Выждал этот месяц, пошёл в консульство.
Там огромная (ну, не огромная, но большая – человек сорок) живая очередь.
Это, как не сразу выясняется, те, кто просто так взяли и пришли, а тех, кто записался по телефону заранее, из очереди всё время внутрь консульства зазывают.
Откликнулся на вызов, а там по спискам проверяют – записан или просто так пришёл.
Тут, конечно, начинается самое интересное.
В списках никакого меня нет.
Напрасными оказались многочисленные попытки дозвониться и долгое ожидание назначенного дня.
Куда бежать, на кого жаловаться - не вполне понятно.
Конец истории, правда, хороший.
Гуманность была проявлена, и к сдаче документов всё равно допустили.
(no subject)
Снилось тираническое государство людоедских спецслужб и подпольщиков со взаимным жестоким террором и ужасом. Спецслужбы арестовали одного подпольщика, Шона Коннери, не эпохи Джеймса Бонда, а с уже серебристой бородой, и ещё задержали по подозрению в связях с ним молодую пару, парня и девушку (я во сне немного был этим парнем), которых заперли в высокой старой крепостной башне, видом как из "Сказки странствий" с Мироновым или как в Борисоглебском монастыре, с квадратным люком в центре деревянных перекрытий этажей и ведущими вверх лестницами по стенам.
А Шона Коннери пытали и допрашивали, и видно было, что скоро он не выдержит, расколется и выдаст гестаповцам молодых. И тогда я, уже другой персонаж, не малого, но и не самого большого чина внедрённый в спецслужбы подпольщик, ну вроде как штандартенфюрер Штирлиц, чувствуя, что пора спасать, внезапно сказал, что всё, мы прекращаем допрос, а какая-то мелкая гестаповская крыса было завозмущалась, но я резко её оборвал, и мы все пошли к начальству.
На совещании я начал говорить, что ну вот расколем мы Шона, выдаст он от силы пару-тройку человек, как обычно бывает, а у меня есть идея получше. И тут вроде бы как оказывается, что молодая пара - это на самом деле наши гестаповские агенты, которых мы, спецслужбы, хотели внедрить в подполье, а то, что полиция их случайно арестовала и засветила, нам совсем не с руки. Хотя на самом деле, поскольку этих агентов долго готовил я сам, они всё-таки в глубине, по-настоящему, тоже секретно были подпольщиками. И я предлагаю план, для которого будто бы нужен ещё не до конца сломленный Коннери. Надо заключить с ним сделку: мы его выпустим, а он за это возьмёт с собой в самый центр эту молодую пару, у которой есть важная информация для подполья. И как-то так ненароком неуклюже ему в разговоре выдаём, что это, на самом деле, будет дезинформация, для передачи которой мы "втёмную" используем молодых, а они самые настоящие подпольщики, но просто про то, что это деза, не знают. И ещё дадим Коннери из-за угла в тюремном коридоре подслушать случайный разговор, в котором будет совсем другая информация, которая, на самом деле, будет тоже ложной. И Шон Коннери, когда мы ему предложим свободу, с радостью согласится, а, когда вырвется на волю, наше соглашение соблюдать не будет и всё главным подпольщикам сразу расскажет - и то, что молодая пара подпольщики, и то, что спецслужбы их используют для передачи дезинформации, и про то, что настоящая информация совсем другая. И так мы, гестаповцы, сразу двух зайцев убьём - и важную дезинформацию подполью передадим, и молодых агентов наших в подполье легализуем.
И начальство одобрительно на план кивало головой, а сегодня, проснувшись, моя собственная голова болит довольно сильно, и похоже, что окончательно сломался мой рабочий компьютер, медленно умиравший последние пару недель, а домашний ноутбук тоже приказал мне долго жить на этой неделе, и ещё я узнал, что все дворники в нашем и окрестном домах (не те, что, спасибо Собянину, толпой ломами и лопатами всю зиму честно чистили парковки, а те, что моют по утрам подъезды, а по вечерам их у нас моют консьержки) татары, как в старые добрые советские времена, а я думал, что таджики.
А Шона Коннери пытали и допрашивали, и видно было, что скоро он не выдержит, расколется и выдаст гестаповцам молодых. И тогда я, уже другой персонаж, не малого, но и не самого большого чина внедрённый в спецслужбы подпольщик, ну вроде как штандартенфюрер Штирлиц, чувствуя, что пора спасать, внезапно сказал, что всё, мы прекращаем допрос, а какая-то мелкая гестаповская крыса было завозмущалась, но я резко её оборвал, и мы все пошли к начальству.
На совещании я начал говорить, что ну вот расколем мы Шона, выдаст он от силы пару-тройку человек, как обычно бывает, а у меня есть идея получше. И тут вроде бы как оказывается, что молодая пара - это на самом деле наши гестаповские агенты, которых мы, спецслужбы, хотели внедрить в подполье, а то, что полиция их случайно арестовала и засветила, нам совсем не с руки. Хотя на самом деле, поскольку этих агентов долго готовил я сам, они всё-таки в глубине, по-настоящему, тоже секретно были подпольщиками. И я предлагаю план, для которого будто бы нужен ещё не до конца сломленный Коннери. Надо заключить с ним сделку: мы его выпустим, а он за это возьмёт с собой в самый центр эту молодую пару, у которой есть важная информация для подполья. И как-то так ненароком неуклюже ему в разговоре выдаём, что это, на самом деле, будет дезинформация, для передачи которой мы "втёмную" используем молодых, а они самые настоящие подпольщики, но просто про то, что это деза, не знают. И ещё дадим Коннери из-за угла в тюремном коридоре подслушать случайный разговор, в котором будет совсем другая информация, которая, на самом деле, будет тоже ложной. И Шон Коннери, когда мы ему предложим свободу, с радостью согласится, а, когда вырвется на волю, наше соглашение соблюдать не будет и всё главным подпольщикам сразу расскажет - и то, что молодая пара подпольщики, и то, что спецслужбы их используют для передачи дезинформации, и про то, что настоящая информация совсем другая. И так мы, гестаповцы, сразу двух зайцев убьём - и важную дезинформацию подполью передадим, и молодых агентов наших в подполье легализуем.
И начальство одобрительно на план кивало головой, а сегодня, проснувшись, моя собственная голова болит довольно сильно, и похоже, что окончательно сломался мой рабочий компьютер, медленно умиравший последние пару недель, а домашний ноутбук тоже приказал мне долго жить на этой неделе, и ещё я узнал, что все дворники в нашем и окрестном домах (не те, что, спасибо Собянину, толпой ломами и лопатами всю зиму честно чистили парковки, а те, что моют по утрам подъезды, а по вечерам их у нас моют консьержки) татары, как в старые добрые советские времена, а я думал, что таджики.
Про сон
Мне сегодня снилось, как я в какой-то не очень городской местности собираюсь макро-фотографировать в прекрасный солнечный день некий деревянный бэкграунд – что-то вроде стола для пикников из толстых досок, а ещё у меня есть букет синих цветов на длинных стеблях – ирисы или что-нибудь в этом роде.
И вот я откладываю букет в сторону и иду к столу, а тут на велосипеде подъезжает какой-то молодой, лет двадцати парень, спокойно берёт мой букет и неторопливо уезжает.
И я бегу за ним и кричу - Отдавай мой букет! А он всё так же медленно едет, на меня внимания не обращая, и догнать его легко. И я думаю – сейчас догоню и морду набью! А потом подумал, что этот парень, наверное, сын местного большого милицейского начальника, и сначала я набью морду, а потом – мне, и сильнее.
Я считаю, что этот сон к деньгам. Потому что все сны делятся на те, которые снятся к деньгам, и на те, которые снятся к большим деньгам.
И вот я откладываю букет в сторону и иду к столу, а тут на велосипеде подъезжает какой-то молодой, лет двадцати парень, спокойно берёт мой букет и неторопливо уезжает.
И я бегу за ним и кричу - Отдавай мой букет! А он всё так же медленно едет, на меня внимания не обращая, и догнать его легко. И я думаю – сейчас догоню и морду набью! А потом подумал, что этот парень, наверное, сын местного большого милицейского начальника, и сначала я набью морду, а потом – мне, и сильнее.
Я считаю, что этот сон к деньгам. Потому что все сны делятся на те, которые снятся к деньгам, и на те, которые снятся к большим деньгам.
