А мне ответили, что бабушки уж давно за бутылкой рядом не стоят, когда пиво пьёшь. Вроде мелочь, пустяк, а тогда я вдруг впервые остро почувствовал, что мы со страной расходимся, и всё больше. Я остался в том, прежнем времени, а она ушла вперёд.
И эти все «со мной-то этого случиться никогда не может», «я же в этой стране прожил дольше, чем в той», «у меня тут родственники и друзья, с которыми я постоянно общаюсь», «у меня гражданство этой страны», «я каждый год сюда в отпуск приезжаю» не имеют никакого значения. Я и страна постепенно становимся чужими друг другу. Это объективный процесс, и затормозить или повернуть его очень непросто. Появляется всё больше и больше того, чего ты не знаешь, не понимаешь и что не вызывает у тебя ассоциативного отклика.
А считать покинутую страну тоже своей, говорить, что прекрасно в этой уже всё более чужой стране разбираешься – это попытка усидеть на двух стульях. В жизни редко получается что-то приобрести, ничего не потеряв.
Когда я приехал в Америку, постепенно изменялись мои взгляды на самые разные предметы. Что-то даже казалось откровением. Когда вернулся домой после долгого отсутствия, то увидел, как постепенно моё понимание мира изменяется обратно – не во всём, конечно, но во многом, во многом. Видя, как сильно изменения в голове зависят от того, где ты живёшь и с кем общаешься, начинаешь критичнее относиться к взглядам как своим, так и других. Но многим людям не нравится идея, что мысли, которые думаешь, очень сильно определяются окружением, потому что это ставит под сомнение оригинальную самобытность их мышления.
В Америке я научился каждый день менять футболку-трусы-носки. По секрету скажу, что точно знаю – не каждый из моих соотечественников придерживается сходных принципов. Там же я приобрёл – к счастью для меня, редко применяемую на практике – привычную готовность ходить на работу в невыглаженной футболке, что одобряет тоже не всякий (часто это одни и те же люди).
