В книге Вильяма и Марты Сирс про воспитание ребёнка до двух лет обнаружил эпизод, в котором Марта рассказывает, что надо было приучить одного из детей (их у Сирсов восемь штук, причём восьмого взяли приёмного, после того, как седьмой родился Дауном; это вообще тема для отдельного серьёзного разговора, почему у двух детских врачей седьмой ребёнок рождается Дауном) опасаться соседней дороги. И Марта пишет, что раньше она бы отколотила ребёнка, потому что безопасность – прежде всего, а так ребёнок хорошо бы всё запомнил. А теперь она сделала по-другому – подходя к дороге несколько раз подряд, она изображала лицом, что ей по-настоящему страшно. И ребёнок всё правильно понял. И вот я пишу это не для того, чтобы сослаться на авторитет Сирсов (те, кто читал больше одной книги по воспитанию детей, знают, что сколько книг – столько и мнений специалистов, и часто те, кто учит книгами читателей, как правильно воспитывать детей, своих собственных упускают; хотя исповедуемый Сирсами воспитательный гуманистический подход мне близок, а первые три ребёнка Сирсов уже сами стали врачами, а четвёртый на врача учится), а потому, что этот пример хорошо укладывается в мои представления о мире, согласно которым люди делятся на три категории. В первой из которых они своих детей в воспитательных целях бьют и вслух считают это единственно правильным, потому что иначе нельзя для пользы самих же детей (хотя, конечно, всё-таки часто предпочитают пользоваться безобидными эвфемизмами типа «шлёпать») – потому ли, что их самих в детстве били, а они-то выросли, безусловно, людьми образцовыми, а, значит, их родители были воспитательно правы, по другой ли какой причине. Из второй категории люди говорят, что своих часто уже выросших детей они били, но сейчас об этом сожалеют, потому что то ли срывали на детях свою накопившуюся от повседневной жизни злость, то ли не смогли найти правильных воспитательных слов, а сейчас попробовали бы воспитывать их иначе. Третьей категории люди в воспитательных целях своих детей не бьют.
chetvergvecher) wrote, 