Культурно перечитывая Пруста, я дошёл до места, где Сван лежит в постели с Одеттой, смотрит на неё и думает – какая она, оказывается, всё-таки вся из себя некрасивая, - но это не мешает Свану мучительно её любить, потому что он смотрит на Одетту и видит, на самом-то деле, не её, а тот образ этой женщины, который существует у него в голове, и когда он после долгих перерывов вновь её встречает, то в первую минуту удивляется несоответствию того, что у него перед глазами, и сложившегося образа, которым Одетта представляется в голове Свана, и этот образ легко и быстро побеждает то, что Сван видит незамыленным глазом, и неожиданное, вызывающее оторопь от встречи с незнакомкой расхождение уходит до следующих разлук и встреч.
Или вот кто мог бы узнать в этой толстой крикливой женщине с красным лицом прежнюю Гюльджан? Но у Ходжи Насреддина было двойное зрение, и он, когда хотел, мог смотреть на свою любимую жену глазами сердца и видеть её прежней… А никакой «прежней» Гюльджан и не было, а всегда была толстая и краснолицая, но голова человека любит часто злобно подшучивать над ним, обманывая его глаза.